Голос. Чужой, незнакомый. Сказал что-то на японском. Ни одного знакомого слова. И удар. Сердце сжалось от жуткого осознания, что это значит. Внутри начало медленно просыпаться самое натуральное бешенство. Страх оттого, что там, за дверью, человек, с которым не справился даже Харон, отступил на второй план. "Какая, к черту, разница? Все равно убьют ведь". Ира сделала было шаг... и замерла. Нет, так не пойдет. Если и бить, то тихо. Мягко, неслышно ступая босыми ногами по дереву, девушка подобралась к двери. Внутри застыла холодная решимость, пришедшая на смену первоначальной ярости. Сквозь щель в двери Ира прекрасно видела противника, даже в кромешной темноте. Сомнительное преимущество против приходящих ночью. Видела она и распростертое на полу тело Харона, возле которого и сидел враг. Шанс у нее будет только один. Значит, ударить нужно быстро и насмерть. Девушка вскинула руку, словно собрав что-то в пучок, и резко дернула на себя.

Ничто не дрогнуло в Ире, когда человек беззвучно упал, видимо, замертво. Быть может, потом, когда (и если) все закончится, придет осознание и вместе с ним муки совести, а пока - пока внутри была все та же решимость идти до конца. Наличие еще одного противника только подхлестнуло. Дым, конечно, сильно усложнял жизнь, сводя на нет то единственное сомнительное преимущество, которое было у девушки. Остается полагаться на слух. Но противник и себя заодно лишил обзора, значит, они на равных условиях. Если вообще можно считать находящимися на равных условиях профессионала и любителя.
Ира тихо шагнула к стене и прижалась к ней спиной. Так по крайней мере не ударят сзади. И снова - замереть и вслушиваться, будучи готовой среагировать на малейший шорох.

Девушка вздрогнула, когда в считанных сантиметрах от нее в стену воткнулись три острые звездочки. Ира прекрасно знала правильное название, но упорно именовала эту разновидность оружия ниндзя именно так. Противник промахнулся. И если не услышит звука упавшего тела, поймет, что промазал. И ударит снова. Причем не факт, что он настолько косорук, чтобы промазать дважды. Мысль имитировать попадание и шлепнуться на пол Ира отбросила - практически выдавать свое присутствие не есть хорошая идея. Сместиться? Даже самый тихий ее шаг услышат. Что оставалось? Ждать. Слушать. И полагаться на удачу.

Отредактировано Airen Shelest (2010-08-22 02:28:54)

Дым таял, а Ира по-прежнему не видела своего противника. От долгой напряженной неподвижности мышцы начинали подрагивать. Ощущение угрозы и невозможность определить ее источник медленно подтачивали выдержку девушки, и глубоко внутри снова зашевелился страх.
Когда холодного разума уже не хватает, приходится полагаться на инстинкты. На самый сильный человеческий - да и любого живого существа - инстинкт: желание выжить любой ценой. Тот инстинкт, что заставлял когда-то человека сбиваться в группы и убивать себе подобных, сейчас заставлял Айрэн всматриваться в рассеивающийся дым, по-прежнему вслушиваться в звенящую тишину, ценой бешеных усилий сохранять полную неподвижность. Ждать, караулить врага с одной-единственной целю. Убить. Или погибнуть, попытавшись.

Скорее на голых рефлексах, чем осмысленно, Ира рванулась в сторону, едва заметила противника. Не тратя секунды на разворот, просто скользнула вдоль стены. Одновременно вскидывая руку в уже известном ей убийственном жесте. Банальное "кто быстрее". Эти несколько секунд показались девушке бесконечно долгими. Словно кто-то взял и растянул время, как кусок старой резины. Словно само мироздание усмехнулось им обоим: вот вам, дети мои, от души наслаждайтесь этими мгновениями, они могут стать последними...

Вспышка боли, беззвучно падающий враг и мысленное ликование. "Есть!" На распоротое плечо пребывающая на взводе Ирка пока просто не обращала внимания, хоть и больно было. Ерунда. Главное - жива, а противник - нет. Стоп... в этом еще нужно было убедиться. Как и в том, что больше никого в доме нет, и в спину не прилетит какая-нибудь острая пакость. Впрочем, если бы был еще кто-то, он бы пришел на помощь своему, верно? Хотя поди разбери этих японцев с их философией...
Ира опустилась на одно колено рядом со своей жертвой, дотронулась до шеи. Руки дрожат, понять, жив или нет противник сложновато. Оставить в живых с целью дальнейшего допроса? Если Харон погиб, бессмысленно, ей все равно ничего понятного не расскажут. А вот живой и настроенный мстить враг - это плохо. Второй раз рассчитывать на подобное везение нельзя. Обыскав тело, Ира изъяла у него нечто кинжалообразное. Танто - услужливо подсказала память. А в следующий миг оружие уже торчало в горле хозяина. На всякий случай.
Ира поднялась, чуть пошатываясь сделала несколько шагов до Харона, сдернула с него тело первого своего противника и упала рядом на колени. Дрожащими пальцами она коснулась окровавленной груди парня. Внутри словно что-то оборвалось. Не сердце, одна сплошная рана. С таким не живут. Даже немножко не-люди. По щекам побежали слезы. Айрэн ласково погладила по волосам неживого уже... кого? Друга? Наверно, да. Девушка закрыла глаза, чтобы не видеть, не запоминать... Больно.

Услышав глубокий вздох, Ира не поверила своим ушам, списав сие на собственную в конец расшатанную психику. "Не выдавай желаемое за действительное". И поэтому когда ее щеки коснулись знакомые холодные пальцы, ощутимо вздрогнула. Открыла глаза - и не поверила им. Пришлось еще раз повторить себе, что материальных галлюцинаций не бывает. Айрэн поймала ладонями руку Харона, словно пыталась отогреть своим теплом. В голове осталась одна только мысль - жив. Жив, вперехлест его налево! А остальное не имеет значения. Девушка улыбнулась сквозь слезы в ответ на его слабую улыбку.
Мысль родилась неожиданно. Если ей подвластна человеческая боль, она может ее контролировать, многократно усиливать и убивать с ее помощью, то что мешает сделать наоборот? Правда, раньше Ира никогда этого не пробовала. Но попытаться стоило. Ошибки Ира не боялась, она давно уже поняла, что в основе ее способности лежит ее же желание, иначе каждый случайный жест заставлял бы окружающих сгибаться в три погибели. А желания причинить боль Харону у нее гарантированно не возникнет. Вот снять - другое дело. Только как? С разрушительными действиями всегда почему-то проще, чем с созидательными.
Не отпуская ладони парня, Айрэн заметно дрожащей рукой пару раз медленно, осторожно погладила воздух над раной, а потом скорее интуитивно, чем осознанно, робко коснулась головы Харона, вновь погладила по волосам. Каждое новое прикосновение становилось увереннее, вместе с тем оставаясь легким и ласковым.
- Кажется, ты все таки стал жертвой моих экспериментов со способностями, - шепотом произнесла Ирка, не переставая улыбаться радостно и сочувствующе одновременно.

Когда Харон заговорил, Ира нутром почуяла, что опасность миновала. Руки плетьми повисли вдоль тела, словно враз не стало сил. Девушку ощутимо потряхивало. Заявила о себе боль - и в не до конца зажившей шее, и в свежераспоротом плече. Все. Теперь можно перестать изображать из себя железную, упасть рядом и просто лежать на холодном дереве, не шевелясь, не думая. Ирка шевельнула было пальцами, пытаясь снять боль с себя, но словно наткнулась на непробиваемую стену. Отстраненно подумала: "Ну и пусть". Так и валялась она рядом с Хароном, по-прежнему не выпустив его руки.

К перемещению своей тушки в пространстве Ира отнеслась более чем флегматично. Ну прыгнули куда-то, подумаешь, главное, что там нет ничего жаждущего их пришить. А даже если бы и было, девушка просто позволила бы сделать с собой все, что угодно. Сил трепыхаться не осталось. А ведь от силы полчаса назад она была вполне отдохнувшим и довольным жизнью человеком, подумать только. Даже о том, что все еще сжимает руку Харона Ирка вспомнила только когда парень оную забрал. Скосив глаза на Харона и то, что было у него в руках, девушка отстраненно подумала, что сейчас ее будут "шить" наживо. В памяти возникла картинка из бурного детства, когда они с мальчишками били оконное стекло ребром ладони, и осколком ей разрезало руку от мизинца и до запястья на порядочную глубину. Тогда она просто перевязала руку выплетенным из косички бантом и минут через двадцать благополучно об этом забыла. Дома, конечно, попало... Сейчас тоже возникло желание отговорить Харона от этой затеи и просто перетянуть чем-нибудь рану. Но спорить с ним бесполезно, помним, да? Оставалось только тихо шипеть сквозь сжатые зубы каждый раз, когда игла входила в тело, да судорожно драть здоровой рукой мягкий ковровый ворс.
- Спасибо, - вытянула из себя Ирка, когда парень закончил.

"Дежа вю" - подумала Ирка. "Надеюсь, на этом оно закончится".
Несмотря на жесточайшую измотанность, сон почему-то не шел. Что теперь? Она ввязалась в чужие внутриклановые разборки, собственными руками убила двух живых людей - пусть всего лишь защищаясь. Второй раз за сутки прошлась по самому краю и осталась в живых. Форменное безумие.
При всем этом ей достаточно только попросить - и ее забросят домой, и все будет как рань... Нет. Не будет. Никогда больше не будет как раньше. Потому что она всю свою жизнь будет помнить каждую секунду сегодняшнего дня. Время лечит тех, чьи воспоминания способны притупляться, поростать пылью, стираться. А ей не дано. И еще... она слишком привязалась к Харону. Пусть они знакомы всего-ничего, но по ощущениям - куда дольше. Ничто так не сближает, как совместные переживания, и вдвойне - совместные схватки. Ходить по знакомым улицам, высматривая среди сотен блеклых разноцветных глаз одни ярко-алые? Улыбаться старым друзьям и гадать, жив или нет, кто на этот раз пришел по его душу? Невыносимо.
И все таки она продолжает сомневаться, раз за разом задавать себе одни и те же вопросы, раз за разом находя на них все более безнадежные ответы. Пора определиться. Девушка тяжело вздохнула. Поставить крест на всем, что было до, и броситься очертя голову в неизвестность? Или сделать шаг назад,  тому, что привычно и дорого, и всю дальнейшую жизнь терзать себя за этот шаг? Любой выбор одинаково паршив.
Рука нашарила в кармане телефон. "Мам, со мной все хорошо, я в Нью-Йорке у жекиных знакомых. Вернусь нескоро, не скучай". Отправить. И еще одно. "Жека, подтверди моим, что я у твоих бруклинских знакомых и всячески запудри им мозги. Во имя нашей дружбы. Я тебе потом все расскажу, обещаю". Итак, какое-то время ее не будут искать. Этого будет достаточно для... для того, чтобы дожить до завтра, а там - увидим. Одно Айрэн знала точно: Харона она не бросит. Странно, но забить на оставшееся в России прошлое оказалось довольно легко. Любой выбор безупречен, если он уже сделан.
Глаза закрылись сами собой.

Ира открыла один глаз, заметила понуро сидящего на полу Харона. В пещере стало холодно, это чувствовалось даже сквозь теплое одеяло. Не особо задумываясь над своими действиями, Ирка сползла на пол вместе с оным одеялом, в два шага оказалась возле Харона, набросила один край одеяла ему на плечи и села рядом. Молча. В кои-то веки до безобразия болтливому созданию не хотелось говорить...

К удивлению Харона, на его действия отреагировала Айрэн совершенно спокойно, даже не вздрогнула. Такая реакция была странной и для самой Иры, но девушка твердо решила уже ничему не удивляться. "Кажется, теперь я понимаю значение выражения "жить, как в последний раз". Это просто высшая степень пофигизма"
- Странная реакция на человека, всячески осложняющего тебе жизнь, - с легкой ухмылкой заметила Ира, бесцеремонно угробив всю романтичность момента.

- У меня крепкие нервы, - хмыкнула Ира в ответ на последнюю фразу и ей самой стало смешно от собственных слов. Это сказала девушка, едва не слетевшая с катушек при виде каких-то там глаз с крыльями, ага.
- По крайней мере, когда дело касается нормальной человеческой крови, - Ирка криво ухмыльнулась и невзначай добавила: - И да, их там было пятеро.

- Как можно меньше делать что? - Ирка вопросительно сощурилась на парня. - Гробить твоих соклановцев?
Девушка откровенно издевалась, но как-то по доброму и большей частью неосознанно. Не язвить, не подкалывать и не отпускать едкие комментарии Айрэн, казалось, могла в одном состоянии: мертвом или достаточно бликом к нему.
Появление из ниоткуда еды девушка восприняла без малейшего удивления. Потянула носом воздух, довольно улыбнулась.
- Остается только посочувствовать оставшимся без обеда, - сказала Ирка с ухмылкой, в которой сочувствие и не ночевало.